Об этом заявила генеральный директор Российской национальной перестраховочной компании (РНПК) Наталья Карпова, выступая на сессии Петербургского международного юридического форума (ПМЮФ—2025) «Страховые и перестраховочные споры: где судиться и как урегулировать, если спор не «розничный?».
«Очень важно, какой риск мы берем. И от этого очень сильно зависит, какие условия мы даем. Хороший риск — это будут максимально широкие условия. Скажем, риск не очень, будет много рекомендаций, постоянное отслеживание их выполнения и какие-то ограничения. За счет этого нам удается на протяжении как минимум трех лет не уходить в убыток», — сказала Наталья Карпова.
РНПК была создана в 2016 г. и доля компании на рынке была с 2016 по 2022 гг. всего 10% — тогда, в основном, перестраховщик занимался только санкционными рисками.
«Но с 2022 г. РНПК по сути собой заменила порядка 20, в некоторых случаях 30 международных перестраховщиков, собственно, дав емкость всему российскому рынку. РНПК сейчас является монополистом, как бы мы не хотели это признавать. Это накладывает определенные обязательства на нас. Кроме того, мы просто единственные на рынке, кто может поддержать нашу экономику», — отметила Карпова.
По крупным рискам доля РНПК составляет 95-97%. Это означает, что доля страховщика в убытке очень маленькая, и фактически РНПК осуществляет контроль и за андеррайтингом, и за урегулированием. При этом у РНПК нет возможности отказаться от риска.
«Несмотря на то, что в законе прописано, что РНПК должна брать 50% от риска, по факту мы вынуждены брать 100%, потому что по-другому этот риск невозможно разместить. А учитывая, что основная наша задача это все-таки поддержка экономики, то понятно отказать мы не можем. И даже если мы видим какие-то не очень хорошие практики от страховщика, мы не можем, так же как западные или любые международные партнеры, просто прекратить свои отношения с этим страховщиком. У нас нет таких инструментов. Мы обязаны продолжать давать поддержку страховщику», — добавила Наталья Карпова.
Она отметила, что с 2022 г. убытки у РНПК очень сильно увеличились: беспрецедентно выросла и частота, и тяжесть убытков.
«Мы столкнулись с тем, что у нас очень большое количество крупных убытков и несколько кейсов в суде. На самом деле мы конечно же избегаем этого и стараемся договариваться обо всем заранее. Но иногда не получается избежать судов. Но, что интересно, все суды, которые у нас есть сейчас, они не против страховщика. Они скорее в поддержку страховщика, где мы выступаем третьим лицом. То есть это споры со страхователем. И здесь у нас единая позиция со страховщиком, что радует», — сказала глава РНПК.
Но если ранее перестрахование было основано на законодательстве западных стран, то сейчас идет переход на законодательство Российской Федерации.
«Когда мы переводим наши договоры, на российское поле, в российскую юрисдикцию, в российские суды, у нас возникает много вопросов и противоречий. Начиная с переводов, что один это видит так, читает по-другому, терминология другая. Мы хотим максимально русифицировать договоры, чтобы мы потом не читали и не пытались понять, что же все-таки там подразумевалось и почему это так написано, а не иначе, — сказала Карпова. — Также у нас должны быть единые критерии выбора всех экспертов и абсолютно прозрачный процесс урегулирования, когда мы четко понимаем, что каждый делает. Как мы уже обсуждали, в суде судится страховщик со страхователем обычно, а мы выступаем, по сути, третьим лицом. То есть фактически мы должны неким образом контролировать ситуацию и быть уверенным, что страховщик в суде представляет наши интересы и защищает наши интересы».